МАЙКЛ ПАЛМЕР
БЕЗ НАЗВАНИЯ
Хотя, быть может
это священно, дугоообразный, изогнутый
многостворчатый ноль — безымянен —
где дети
где незримые дети
где слезы незримых детей вырастают
между Cimitiere M
и Пип-Шоу Сексуального Рая
Врата Песков и Врата Голосов —
Хоры Зеркал —
Хоры, словно многоязыкие гроздья
Языков ленте под стать Зеркала
(той, где остаются одни только образы
после того как вымерли вещи)
Врата Тела и Закона Врата
Врата Публичного Слова и Переходов
Внезапности, Клеток, Понуждающей Логики
Врата Шляпы, преисполненной Медом
и Монет, отмытых в Меду
Так же, как свет вымывает
Так же, как зной
вырезает по контуру з, замысел
Мелодия оборванных линий в бокале
Именно здесь
между мыслью и простертой рукою
между вратами ложного имени
удвоения Х опустошенного знака
пролегает серьезного поля следы
зыбкая сцена или пространство
населенные тенями
на пороги дверей ссущими кровью
осведомленными впрочем
в математике искривленных прямых
в теории цвета
в Переходах, с которыми совпадаем
поверх траекторий мостов
парусов покрывала лоскутного
В Желании, насколько возможно
мы говорим, не шевеля языками
либо лишь языками мы видим
И Позднее мы говорим
Это письмо — последнее,
которое ты, пожалуй, получишь
последнее слово
что ты, пожалуй, услышишь
от меня и отныне
Продолжает огонь ли гореть
надолго однажды погашенный мыслью
в земле глубоко
огонь, который, как стало понятно
невозможно убрать
и эти плюмажи пламени, дыма
всплывут наугад
в кружева обрамляя совершенство симметрии
Музея Всего Человечества
И Книжных Дворцов
Или же Врата Часов говорят
на языке незнакомом
не похожем ни на какие иные
однако он достаточно ясен
ясен, как никакие
и ясен, как текучее отражение врат
врат, чьи обугленные страницы
несет через улицу
мимо строений лазурной бумаги
возведенных на строках неверных
как если б намеренно
О, ты, в этой утлой ладье
Какова связь между названием и картиной
Нет никаких отношений у них
Утлая лодка несет
безымянных людей по воде
нескончаемо темной
темнее, чем снег, лежащий на мостовых
темнее, чем лица в тени, в лодке плывущих
Оплошностью названа лодка или: Ничто
а может и: Параллельными
Стихотворение называлось: Забыл, после: Империей
затем Картежной Игрой,
игрой, сыгранной даве в молочном свету
игравшем на лицах игравших
и на лицах загадочных карт
Нет отношений между названием и картиной
Вначале приходит картина, а название после
Игроки карты сдают в крохотной лодке
Уснули они, и вокруг все темно
Их сон назван Прямой Электрон
Одной снится, что она независима
Другой видит сны с глазами открытыми
как одинокий философ
умерший в миг зарождения мысли
Лежат еще двое — телами они перепутаны
У картины нет никакого названия
Невзирая на то, что оно Хранителем Книги
было надписано — невзирая на то
что подпись очевидно фальшива
НА ПУТИ К ЯЗЫКУ
Ответ был
солнце, вопрос
раздетых всех запахов
крысами в Пентагоне
— Клода кувшины
мельчайшей памяти
ныне нет уже слив в них
и столбик
крохотный тел, засушенных
под половицей
(нам нужно продать эту машину)
Летние месяцы так же трудны
слишком быстро уходят, чрезмерная
ветренность и абсолютная тьма
когда падает на поля
Мы совсем не стыдимся
наших безмерных богатств
даже в чемто горды
опрятностью рабочих кварталов
Судя по тону их плача
вполне они счастливы
работой своей, ну, словно
в покаянии дети. Ответ был
память, машина
земля которой поводырем
остается, а вопрос долины желанья
частым дыханьем моста пресечен.
превращая воду в брызги в витражные брызги
Неуемность иная но та же
Неуемность все та же, однако иная
но по сути таинственной — та же она
Страх зимы — это страх лишь огня
ибо зиму он распускает по прядям
и то время, когда будет сообщение скомкано
он ощущает с неукоснительной точностью
БИБЛИОТЕКА В ОГНЕ
Поэтажно библиотека оседает в огонь
освобождая книги из влаги в сон
так и мы катимся к мысли ринуться вон
Ошибочно предощущенье, которое нас привело
к тому, чтобы исчислить длительность года
в единицах дерева и алоэ
Но не станет больше пыли в углах
и псам не прорваться сквозь пыль
чтобы неуверенно себя вопрошать
Станет ли окончательно ясным
что в теле не содержится облаков
ни уличных фонарей, ни откровений ночных
вдоль искривленной тропы
Повелителя несовершенного настоящего
величье рассветов с осторожных постелей
но еще более велики мастера сожалений
перевод с английского Аркадия Драгомощенко