Вячеслав Емелин

Баллада о белокурой пряди
(из цикла “Смерти героев”)

---

 

За пустынной промзоной,
Где лишь пух в тополях,
Рос парнишка смышлёный
В белокурых кудрях.

Со шпаной на задворках
Не курил он траву,
Получал он пятёрки
У себя в ПТУ.

Он в компании скверной
Горькой водки не пил.
Рядом с девушкой верной
Вечера проводил,

С той, что под тополями
Так любила ласкать,
Забавляясь кудрями,
Белокурую прядь.

Над автобусным кругом
Расцветала весна,
На свидание с другом
Торопилась она.

Ждёт в назначенный час он,
А кудрей-то и нет.
За арийскую расу
Стал парнишка скинхед.

И, предчувствуя беды,
Сердце сжалось в груди –
Если парень в скинхедах,
Значит, счастья не жди.

И последние силы
Все собрав изнутри,
Она тихо спросила:
– Где же кудри твои?

И ответил ей парень,
Пряча горькую грусть:
– Да мы тут с пацанами
Поднялися за Русь,

Разогнули колена,
Мы готовы на смерть.
В своём доме нацменов
Сил нет больше терпеть.

Всё купили за взятки.
Посмотри у кого
Все ларьки и палатки,
АЗС, СТО?

Но они пожалеют,
Что обидели нас.
И запомнят евреи,
И узнает Кавказ.

Есть и в русском народе
Кровь и почва, и честь,
Blood and Honour und Boden,
И White Power есть.

И в глазах у подруги
Почернел белый свет.
Стиснув тонкие руки,
Прошептала в ответ:

– Зачем белая сила
Мне такой молодой?
Не хочу за Россию
Оставаться вдовой.

Если я надоела,
Так иди умирай
За арийское дело,
За нордический край.

И парнишка всё понял
И, идя умирать,
Протянул ей в ладони
Белокурую прядь.

А как твёрже металла
Он ступил за порог,
Вслед она прошептала:
– Береги тебя Бог.

А сама позабыла
Своего паренька,
Вышла за Исмаила,
За владельца ларька.

Над автобусным кругом
Ветер плачет по ком?
Вся прощалась округа
С молодым пареньком.

В роковую минуту
Бог его не сберёг.
Сталью в сердце проткнутый
На асфальт он полёг.

В башмаках со шнуровкой
Вот лежит он в гробу
В кельтских татуировках
И с молитвой на лбу.

А тихонько в сторонке,
Словно саван бледна,
Пряча слёзы, девчонка
С ним прощалась одна.

От людей она знала,
Что парнишку убил,
Размахнувшись кинжалом,
Её муж Исмаил.

И глядела в могилу,
Дрожь не в силах унять,
А в руках теребила
Белокурую прядь.

Над автобусным кругом
Собрались облака.
Добралася подруга
До родного ларька.

Голос слышала мужа,
Не спросила: – Открой.
А припёрла снаружи
Дверь стальною трубой.

И минут через десять,
Как соломенный стог,
Запылал зло и весело
Промтоварный ларёк.

Заливать было поздно,
А рассеялся дым –
Исмаил был опознан
По зубам золотым.

Ветер тайн не просвищет,
След собакам не взять,
Но нашли на кострище
Белокурую прядь.

Увозили девчонку,
Все рыдали ей вслед.
На запястьях защёлкнут
Белой стали браслет.

Снятый предохранитель,
Да платочек по лоб.
Никогда не увидеть
Ей родимых хрущоб…

Сколько лет миновало,
Парни водят подруг,
Как ни в чём не бывало,
На автобусный круг.

И смеются ребята,
Им совсем невдомёк,
Что стоял здесь когда-то
Промтоварный ларёк.

Экфраза

Октябрьским вечером, тоскуя,
Ропщу на скорбный свой удел
И пью я пятую, шестую
За тех, кто всё-таки сумел

Ответить на исламский вызов –
Семьсот заложников спасти.
И я включаю телевизор,
И глаз не в силах отвести.

Как будто в трауре невесты
В цветенье девичьей поры
Сидят чеченки в красных креслах,
Откинув чёрные чадры.

Стройны, как греческие вазы,
Легки, как птицы в небесах,
И вместо кружевных подвязок,
Они в шахидских поясах.

Они как будто бы заснули,
Покоем дышит весь их вид,
У каждой в голове по пуле,
На тонких талиях пластид.

Их убаюкивали газом,
Как песней колыбельной мать,
Им, обезвреженным спецназом,
Не удалось себя взорвать.

Над ними Эрос и Танатос
Сплели орлиные крыла,
Их, по решенью депутатов,
Родным не выдадут тела.

Четыре неподвижных тела
В щемящей пустоте рядов
Исчадья лермонтовской Бэлы
И ниньзя виртуальных снов.

Сидят и смотрят, как живые,
Не бросив свой последний пост
Теперь, когда по всей России
Играют мальчики в “Норд-Ост”.

Из Беранже

А. Родионову

Смотрю на вас, девчата,
И думаю: – Ну, да.
И я была когда-то
Стройна и молода.

Поверьте старой тёте,
Послушайте совет:
Вот я смотрю – вы пьёте
Мытищинский абсент.

Вы не боитесь ада,
Вам жизнь – эксперимент,
Но всё же пить не надо
Мытищинский абсент.

Глаза сольются в щёлки,
Уйдёт к другой бой-френд.
Не пейте вы, девчонки,
Мытищинский абсент!

Не верьте грамотеям
И книжке “НЛО”,
Что, мол, “Зелёной феей”
Верлен назвал его.

Рембо, скажи на милость,
Бодлер, зато потом
Отправит вас омнибус
Всех прямо в Шарантон.

Цирроз сожрёт печёнку,
Муж станет импотент,
Не пейте вы, девчонки,
Мытищинский абсент!

И если кто вам скажет,
Что пил его Ван-Гог,
Гоните его сразу же,
Как ступит на порог.

Гоните его к чёрту,
Подумаешь, Винсент.
Не пейте вы, девчонки,
Мытищинский абсент!

С таким вот провокатором
Не долго до беды.
Не знайтесь вы с ребятами
Из творческой среды.

Расскажет такой парень,
Что он интеллигент,
И подливать вам станет
Мытищинский абсент.

Ты, чтобы не вонял он,
Скажи ему в глаза:
– “Козёл” – твой погоняло,
А мне нужен казак.

Пусть будет он чеченом,
Пусть будет он таджик,
Простой, обыкновенный
Трудящийся мужик.

Пусть будет он военный,
Сапог и ксенофоб,
Но только б не богема,
Не андеграунд чтоб.

Пусть делать заставляет
По два часа минет,
Но только б не прозаик,
Но лишь бы не поэт.

Пусть будет он дебилом,
Пусть платит алимент,
Но только бы не пил он
Мытищинский абсент.

Лили Марлен
(Колыбельная бедных – 2)
(с немецкого)

Н. М.

Где под вечер страшно
Выйти без дружков,
Где пятиэтажки
Не сломал Лужков,

Среди слёз и мата,
Сразу за пивной,
У военкомата
Ты стоишь со мной.

Глаза цвета стали,
Юбка до колен.
Нет, не зря прозвали
Тебя Лили Марлен.

У военкомата
Крашенных ворот
Знают все ребята,
Как берёшь ты в рот,

Как, глотая сперму,
Крутишь головой.
Я твой не сто первый
И не сто второй.

Всем у нас в квартале
Ты сосала член.
Нет, не зря прозвали
Тебя Лили Марлен.

Но пришла сюда ты
На рассвете дня
Провожать в солдаты
Всё-таки меня.

Строятся рядами,
Слушают приказ
Парни с рюкзаками
В брюках “Adidas”.

Выдадут и каску
И противогаз,
На фронтир кавказский
Отправляют нас.

Эх, мотопехота –
Пташки на броне,
Ждите груз двухсотый
В милой стороне.

Снайпершей-эстонкой
Буду ль я убит,
Глотку ль, как сгущёнку,
Вскроет ваххабит.

Слышав взрыв фугаса,
Заглянув в кювет,
Парни моё мясо
Соберут в пакет.

Вот настанет лето,
Птицы прилетят,
Я вернусь одетый
В цинковый наряд.

Ты мне на вокзале
Не устроишь сцен.
Нет, не зря прозвали
Тебя Лили Марлен.

С мятыми цветами
Жмёшься у перил,
Их твой новый парень
Тебе подарил.

Эх, тычинки, пестик,
Прижимай к груди,
И он грузом двести
Станет, подожди.

Будет тот же финиш –
Цинковый сугроб.
Ты букетик кинешь
На тяжёлый гроб.

И прощу тогда я
Тысячу измен.
Нет, не зря прозвали
Тебя Лили Марлен!