СЕРГЕЙ СОЛОВЬЕВ *
59 ФРАГМЕНТ "КНИГИ"
59 . Сквозь щель в двери он видит ее. Она лежит в ванной, он видит ее как с самолетной высоты. Чуть слышимый шелест тающих пузырьков, - щекочущий слух. Лицо прикрыто читаемой книгой. На обложке: Ален Роб-Грийе: "Проект революции в Нью-Йорке". Держит левой рукой, узкая ладонь. Длинные струящиеся пальцы. Правая запястьем подложена под затылок, голова запрокинута. В зазоре меж книгой и волнистым горизонтом пены напряженный изгиб шеи, у основанья охваченной едва заметной бледно-желтой скрученной нитью кругового шрама. Ниже, в горловой ложбинке, тающий пенный кристаллик, стекающий рваной каплей в испарину тонкокожего призрачного каньона, скорей предугадываемого, чем явленного; меж двух пологих молочных склонов, выдающих себя от подмышек - по воображаемой линии - до затемненных вершин, просвечивающих на вдохе сквозь шуршащий покров перистой пены; правый - чуть ближе, положе, как бы на отмели, левый - чуть ниже, таинственней и тяжелей. Она читает; ее голосу, колеблющемуся, как свечное пламя на сквозняке, порывами, от "про себя" через неровное, чиркающее по краям бормотанье к восходящему вслух потоку, вдруг соскальзывающему на незнакомом слове в мотыльковый беззвучный трепет и, выбираясь оттуда по буквам, как вверх по стеклу, в нетерпеньи сводя и разводя коленки в шуршащем кружеве уже истончившейся пены, сквозь которую проступает, он инстинктивно приподнимается на цыпочки, чтоб заглянуть глубже, мальчуковый , чуть выпяченный живот с нежно розовой ежевикой, сжатой ямкой пупка, и ниже, сквозь меняющийся узор, он бесшумно раздвигает дверную щель шире, если бы она вытянула во всю длину, распрямила свое баснословно текучее дабл Л, выпростав на край ванной распаренные перламутровые ступни с узкими, в обхват большого и указательного, лодыжками, открыв гладко выбритый, или с белесой порослью, нет, еще гладко выбритый, с чуть разомкнутой недотрогой, этой мнящей себя припухлостью с приутопленной прорезью, где - как матово-алый свет меж сомкнутых пальцев, прикрывших лампу ... Она читает, ее голосу , колеблещемуся в этом ветвистом зазоре, лет двенадцать-тринадцать. Волосатая тварь, которую, видимо, особенно привлекают раны от семи кинжалов, воткнутых в самую нежную плоть в верней части бедер и в паху, вокруг смоляных курчавых волос, отличается столь крупными размерами, что, стоя на задних лапах на полу, ухитряется обследовать иссеченную тонкую кожу, от промежности до пупка, где из под широкого клока легкой льняной ткани вновь выглядывает обнаженный живот, в этом месте оставшийся нетронутым. Именно сюда крыса вонзает зубы и начинает затем поедать внутренности. Кажется, будто дрожь пробегает по телу жертвы, возможно, еще живой, и рот ее приоткрывается чуть больше. Взгляду пилота - уже не две девственные заоблачные коленки, а весь зиккурат тела, сквозь тонкую слюдяную пленку, кружевную изморось пены. Он слушает ее голос, представляя, как входит к ней, берет из рук книгу, рвет по одной страницы, засыпая ими поверхность воды, она опустила руки на дно и закрыла глаза, колени раздвинуты, меж ними размокшая, тяжелеющая страница, левым мокрым углом уходящая вниз, вдоль внутренней линии бедра, страница 75, три верхние строчки еще сухие, будто глубоководная рыба застыла, наполовину спрятавшись в зарослях морской капусты, чуть шевеля плавниками, готовая внезапно сжаться в резких конвульсиях. Другую, чуть скомканную, она прижимает к плечу подбородком. Длинные, будто наклеенные ресницы лукаво подрагивают; то ли буквы разглядывает, то ли следит за ним. Он опускает левую руку в воду, колебля ладонью, как плавником, раздвигая гущу страниц, приводя их в движенье, ее живот дважды вздрагивает под его пальцами, скользнувшими от распаренного соска, еще выпрямляющегося под страницей, к межножью и, обогнув его запястьем, протискивается в едва ощущаемый желобок меж ее ягодицами и шершавой эмалью дна. Он приподнимает ее, ставит лицом к белой кафельной плитке, чуть в полупрофиль, раздевается, перешагивает к ней в ванну, обклеивает ее тело страницами, от колен и выше, надрывая бумагу, чтоб, облегая,удерживалась в сложносочиненных изгибах, от ног к животу, чуть вдавливая в промежность, пупок, смачивая и разглаживая на копчике и меж ягодицами, клочками внахлест на груди, по часовой, сходясь к оставленному неприкрытым соску, и полосками шириною в два пальца - на шее, и мельче - на подбородке, щеках, под глазами и, может, на левый ближе к нему поверх. Нагибает ее, прижимается сзади, обхватив ее бедра, медленно вводит, чувствуя трение бумаги. Введя до конца, приподнимаясь на цыпочки, поддергивает с проворотом. Она выгибает спину, шумно внятув ноздрями, прерывисто выдыхая. Он, придавливая ее спину ладонью, возвращает ей прежнее положение, прогибая. Ритм его толчков - вращающийся на бедрах обруч, она пытается вторить ему в обратном направлении, он удерживает ее рукой, выхватывая взглядом обрывки фраз с ее спины, вначале молча. Переходя на шепот , продавливаемый. Прокалываемый, взрезаемый голосом. Она, опустив запрокинутую к нему голову с убранным за уши влажным волнистым золотом, которое только что он еще удерживал в своем кулаке, чуть оттягивая, скользя, она вклинивается, заполняя лакуны, считывая с груди и ниже - с подрагивающих ног, вначале робко, в перехватах его дыханья, затем подголоском, встраиваясь в его ритм и чуть разбалтывая его по краям, размыкая и смазывая его росчерком голоса ... чтобы дать ей возможность уклоняться и извиваться ... с вырванными грудями и плотью промежности... можно было бы тогда объяснить ... чья околососковая окружность... использованием полых иголок Праваца... будто выкрашена ... прижигали ее раскаленными кончиками... но... сепии... сигар... А Клавдия ? Кто такая Клавдия? Почему была ликвидирована ? ... с изумлением узнает в нем рассказчика. Понимая, что разоблачен... обрыв... Так погибнут в день Революции негритянки с голубыми глазами... Обрыв... Ее тонкие, добела отмытые руки словно бы ласкают глубокую впадину, залитую темной кровью, что находится на месте лобка; но эти руки с изящными пальцами, кажется, принадлежат другому телу, ибо они тоже были вырваны с корнем, и волна крови, хлынувшей из подмышек... Всякий раз аритмично вталкиваясь в ее плоть, всхлипывающую меж спазматичными переглатываниями внутривлагалищных мышц, дрожными, схожими с легким электрическим разрядом, дрожными коготочками пробегающими по спине, всякий раз вбивая пахом в ее то напрягшиеся, то слабеющие ягодицы отклеившуюся бумагу, всякий раз он слышит иной звук. В зависимости от угла, размаха и силы толчка. То ли почувствовав его взгляд, то ли сквоженье дверной щели, она отводит книгу, открывая лицо. Лицу ее года на два меньше, чем, как казалось, голосу - девять- одиннадцать, подмигивает его глазу, неотрывно следящему за ее лицом, резким махом горсти по тонкой слюде обдает его брызгами. Он, отпрянув, врывается к ней. Она , хохоча, отбиваясь: - Щекотно ! - погружается с головой. Он, перекинув ее через плечо, несет в комнату. Она, поджав ноги, упираясь коленями в его живот, колотит ладонями по его ягодицам. Он кладет ее на кровать, приваливая своим телом, трется щекой и носом о ее лицо, пощипывает губами, вдруг отстранясь, вглядывается, соскальзывает взглядом к ее груди, все еще вздрагивающему от смеха животу, от смеха с воткнутыми в него иголками "ммм...", "а...", "нн..." уже от несмеха вздрагивающему, опустошенно - наполненному животу и возвращается взглядом к лицу, как бы сверяя это дикорастущее, вьющееся под ним с распущенными руками и пятками, оседлавшими его крестец - "там" тела, и детское, беззащитно-доверчивое выраженье "здесь" лица с распахнутыми светло-голубыми глазами и приоткрытыми в полуулыбке , мягкими, блаженно-девственными губами - дочери ? Как бы штрихуя взглядом эту незримую границу, переползая на животе, перебегая губами, перемаргивая ее глазами и возвращаясь. "Па..."- стонет она под ним, ввинчиваясь в него мокрыми, теплыми скользкими бедрами. "Па..." - ногтями гребя по его спине, как подымаются по веревочной лестнице. "Ччшш..." - как птица, упавшая на спину, опираясь на крылья, пытается встать и падает, запрокинув голову падает и снова пытается дотянуться к его губам и, тычась вслепую в его лицо, склоненное к ней, он стоит на коленях, просовывая пальцы под бледно-розовый, едва заметный шрам на ее шее и бережно стягивает с нее маску. Она облизывает свои змеиные губы, утирает пот. Распрямляет, оттягивая кожу под глазами на висках и у крыльев носа, встает, молча прикуривает, молча берет гребень, расшпиливает смоль своих рыжих, крашеных, подойдя к окну и повернувшись спиной, долго и молча расчесывает, вернувшись, берет лежащую на подушке маску и, несколько раз проведя гребнем по волнистому золоту парика, вешает ее на пустующий гвоздь меж маской женщины с властным, ярко накрашенным ртом и узлом волос на затылке и маской изъеденного шашелем морщин старика с лучащейся улыбкой.
_________________________
* Опубликовав в №15, принадлежащий С. Соловьеву проект суперлабиринта, редакция, единственная из всех общественных и государственных организаций, выразила осторожный оптимизм относительно его осуществимости. Кажется, мы попали в точку: правительство Германии всерьез изучает возможность строительства соловьевского лабиринта в г. Ростоке. О пуске его в эксплуатацию сообщим особо. Кстати, "Книга" С. Соловьева о лабиринте продается в тех же магазинах, что и журнал "Комментарии". (Ред)