ДЕМЕТРИЙ ТЕОДОТ
WELCOME TO THE VIRTUAL TRIP!
Д обро пожаловать к компьютеру! Могучий Pentium рычит и бьет копытом. Вынимаем лазерный диск из коробочки с нарядной надписью VISIT MOSCOW KREMLIN!, вставляем его в дисковод. На вопрос:
Are you ready for the virtual trip?
отвечаем решительно:
YES
Эх, ма! Из Hi-Fi стереоколонок мультимедийного монитора волком выскакивает краснознаменный хор, сразу обрушивающий на нас такой поток бодрости и оптимизма, что кажется вот-вот полетят клочки по закоулочкам:
Солнце красит ! Нежным светом !!
Стены др-е-Е-Е - внего Кремля !!!
Просыпается ! С рассветом !!
Вся Сов-е-Е-Е - тская земля !!!
Что за чушь! Какая еще там "советская земля"? Щелкаем мышью по кнопке
REFRESH
Вот! Совсем другое дело! Приятный, несколько заунывный баритон выводит нечто в стиле ресторанного a la russe:
Москва златоглавая!
Звон колоколов!
Царь-Пушка державная!
Аромат пирогов!
Вот это интересно! Пироги - это хорошо. А что там про пушку? Про пушки мы любим, про пушку нужно поподробнее. Щелкаем мышью по кнопке
MORE DETAILS
Появляется картинка, на фоне музыки Глинки начинается речевое сопровождение... Хм, странное какое-то речевое сопровождение, как-будто два голоса говорят одновременно: один голос женский, взволнованный и задушевный? как у Людмилы Зыкиной; другой мужской, но какой-то противный. Такие голоса были у инженеров-вредителей в советских фильмах тридцатых годов. Так что они там говорят?
"Одним из замечательных памятников древней артиллерии и литейного искусства русских мастеров XVI века является Царь-Пушка - самое большое по калибру орудие в мире. Царь-Пушка отлита Андреем Чоховым в 1586 году в Москве на Пушечном дворе, стоявшем на берегу реки Неглинной. На ней сделана надпись: "Слита бысть сия пушка в преименитом и царствующем граде Москве лета 7094 (1586), в третье лето государства его. Делал пушку пушечный литец Ондрей Чохов". Царь-Пушка имеет своеобразную конструкцию и даже по внешнему виду мало похожа на обычную пушку. По устройству канала ствола Царь-Пушка близка к мортирам. Канал делится на две части - цилиндрический ствол, или "котел", для снаряда и казенную часть для заряда, или пороховую камору".
"... с системной точки зрения этот объект представляет из себя характерный пример явления системного вырождения, наступающего из-за влияния масштабного фактора. Ведь объем, а следовательно и масса ядра, растут пропорционально третьей степени линейного размера, а прочность ствола пропорциональна его поперечному сечению и растет как вторая степень размера. Поэтому при увеличении линейных размеров довольно быстро достигается ситуация, когда ствол уже не в состоянии выдержать такого давления пороховых газов, которое необходимо, чтобы разогнать до нужной выходной скорости такое тяжелое ядро. Попросту говоря, казенную часть ствола разнесет, а ядро никуда не полетит".
"Название пушки связано с изображением на ее стволе царя Федора Ивановича, сына Ивана IV. Более достоверно, что название Царь-Пушки происходит от ее огромной величины. В свое время она была больше всех известных пушек в мире. Длина пушки - 5,34 м; калибр - 890 мм; средняя толщина ствола - 15 см. Пушка отлита из бронзы. Вес ее - 40 т. (2400 пудов). Царь-Пушка - это шедевр русской тяжелой крепостной артиллерии. Она ярко свидетельствует о высоких технических знаниях русских пушкарей XVI века и большом мастерстве литейщиков, сумевших отлить самое большое артиллерийское орудие своего времени. Сведений о стрельбе из Царь-Пушки не сохранилось".
"... существует уклончивая формулировка, что, дескать, в анналах истории "сведений о стрельбе из Царь-Пушки не сохранилось". Разумеется, таких сведений не сохранилось, раз сохранилась она сама. Все это служит простой и наглядной иллюстрацией к известному утверждению из системной теории, гласящему, что рост, не сопровождающийся изменением пропорций, приводит к системной катастрофе, т.е. система становится не в состоянии выполнять те функции, для выполнения которых она (якобы) предназначена. А поскольку в очень большом количестве случаев смыслом существования данной конкретной системы является именно выполнение ею определенных функций, то можно сказать, что смыслом явления системной катастрофы является утрата системой смысла собственного существования".
Господи! Да что же это такое? Что за дикая ахинея?! Как это - ВООБЩЕ НЕ МОЖЕТ СТРЕЛЯТЬ?! Они что, издеваются что ли? Нас же в Кремль приглашали на экскурсию, а не в Кащенко! С раздражением щелкаем мышью по кнопке
QUIT
Ну и ну! Вот так виртуальная экскурсия! 1
* * * * *
Как-то на одной интернациональной вечеринке зашел разговор о кросс-культурных проблемах, и я рассказал историю про этот загадочный символ нашей национальной гордости. На это один присутствующий интеллигентный швед сказал, что ничего специфически русского в этом нет, поскольку у них тоже была в XVII веке похожая история, когда построенный с большой помпой и хвастовством огромный парусный фрегат "Ваза" не успел сойти со стапелей, как тут же перевернулся вверх килем, поскольку из-за ошибок в конструкции имел неправильное расположение центра тяжести. Он довольно долго лежал на дне, после чего его вытащили на берег и теперь показывают туристам в качестве забавного исторического курьеза.
Пример с кораблем, конечно, очень хорош, только свидетельствует он совсем не о том, о чем полагал симпатичный швед. Скорее, он свидетельствует во-первых о том, насколько трудно европейцам дается "загадочная русская душа", а во-вторых - насколько вообще эти вещи тонки и скользки для понимания. Ведь сам факт того, что этот злосчастный корабль был спущен на воду, говорит о том, что его создатели имели, что называется, "честные намерения". Они считали (пусть ошибочно), что они построили хороший, правильный корабль, и поступили в полном согласии с этим представлением, спустив его на воду, чем продемонстрировали недвусмысленное намерение использовать этот объект в соответствии с его провозглашаемой функцией, т.е. для того, чтобы плавать на нем по воде. (Заметим в скобках, что это свидетельствует о том, что при этом поле их ментальных представлений обладало качеством так называемой "системной конгруэнтности".) Вот если бы этот корабль, будучи построен, так никогда и не понюхал бы воды и навеки остался стоять на стапелях, и при этом непрестанно веками прославлялся как свидетельство редкостного кораблестроительного искусства, то можно было бы говорить о его смысловом изоморфизме с нашей Царь-Пушкой.
Аналогично, если бы создатели Царь-Пушки набили ее нужным количеством пороха, забили бы в нее гигантское ядро и попробовали бы этим ядром выстрелить, после чего пушку разорвало бы к чертовой бабушке, то к ним не было бы никаких особых претензий. Было бы ясно, что была совершена конструкторская ошибка, которых, как известно, не бывает только у того, кто ничего не делает. Нужно было бы просто сделать новую пушку поменьше, а обломки старой можно было бы спокойно показывать в качестве местной достопримечательности, причем этими обломками можно было бы даже умеренно гордиться просто за масштаб и дерзость эксперимента. Однако ничего подобного не произошло. Пробовать стрелять из Царь-Пушки не стали вообще. Возможно, достаточно большая эмпирическая интуиция "пушечного литца" Чохова, который, похоже, действительно был хорошим специалистом своего дела и был известным автором многих вполне исправно действующих пушек, подсказала ему, чем эта попытка закончится. Иногда приходится слышать мнения, что просто не подвернулось подходящей войны, чтобы уж попалить из нее от души. Нам такие мнения кажутся уж совсем несерьезными. Не нужно быть великим знатоком военного дела, чтобы понимать, что оружие, которое ни разу не испытывалось и не пристреливалось, никакого военного значения ни имеет. Все говорит за то, что эта "пушка" вообще не может стрелять, и никто об этом не знал лучше, чем тот, кто ее сделал.
Зачем тогда вообще ее такую сделали? Чтобы продемонстрировать "мастерство литейного дела"? Почему бы в таком случае не отлить статую? Если из этого объекта невозможно совершать никаких выстрелов, что вообще дает основания считать этот объект "пушкой"? Внешнее сходство? Однако усиленно педалируемая импликация состоит как раз в том, что этот объект не похож на все прочие пушки, не подпадает ни под какую классификацию реально существующих пушек и потому, как сказал бы Бейтсон, выделяется в особый класс, описываемый мета-идентификатором "Царь", т.е. выделяется в парадоксальный класс объектов, стоящих вне классификации. Положение окончательно запутывается, если вспомнить, что в русских сказках Царь - непременно дурак. (Заметим в скобках, что сама эта словесная конструкция - "Царь-Пушка" - является своего рода иллюзионистским трюком, поскольку заранее имплицитно содержит определенную интерпретацию этого объекта, который, вообще говоря, до выяснения всех обстоятельств следовало бы определить просто как "крупногабаритный металлический предмет непонятного назначения").
Возможно это покажется странным, но мне кажется, что нечто близкое по форме можно встретить в явлении современной американской городской скульптуры, когда, повернув за угол, можно, скажем, вдруг увидеть гигантскую, выше крыш соседних домов, бельевую прищепку. Легкий шок сменяется смехом. Вам становится ясно, что это - шутка, однако эта шутка содержит в себе глубокое системное послание, состоящее в том, что любой рост должен иметь предел. Именно усвоение этого важнейшего послания, переданного на метафорическом языке первичного процесса, и вызывает то чувство удовлетворения, которое разряжается в смехе. Нет оснований сомневаться, что это есть самое настоящее микро-сатори. Подобное сооружение, хотя и совершенно ни в каком смысле не являющееся бельевой прищепкой, было бы, тем не менее, совершенно естественно обозначить в американском духе как Кинг-Прищепку. Здесь, однако, аналогия и заканчивается.
В отличие от Кинг-Прищепки, сознательно и целенаправленно спроектированной как несущая просветление шутка, Царь-Пушка никаким "забавным курьезом" не считается, и как все, что нагружено государственно-великодержавными импликациями, окружена мрачной, тягостной и зловещей аурой, которую ясно различал еще Чаадаев. Как показало дальнейшее развитие событий в своих предчувствиях он отнюдь не ошибался. Я осмелюсь выразить предположение, что если Кинг-Прищепка является шуткой, несущей просветление, то Царь-Пушка, которая:
- в функциональном отношении является объектом как минимум весьма сомнительным и двусмысленным - но при этом с гробовой серьезностью преподносится как "шедевр" и "яркое свидетельство мастерства"
тем самым приобретает черты специфического черного юмора и является шуткой, несущей помрачение.
Позволим себе небольшое теоретическое отступление. В статье "Логические категории обучения и коммуникации" 2 Бейтсон указывает, что метафорический язык до-вербального первичного процесса, использующий аналоговый тип кодировки информации (в противоположность дискретной вербальной кодировке), не имеет средств для прямого выражения отрицания. Поэтому отрицание некоторого положения достигается методом его гротескного преувеличения. Это возможно, по всей видимости, потому, что для сигнала такого типа существует некоторая зона интенсивностей, каким-то образом ощущаемая участниками коммуникации, внутри которой этот сигнал воспринимается как "реалистичный" и "достоверный". Вне этой зоны сигнал воспринимается как "нереалистичный", "сомнительный", "игровой", "шуточный" и.т.д. Такие вещи можно часто наблюдать при играх животных (и не только животных), когда сообщение типа "я тебя не укушу" выражается посредством нереалистично преувеличенного оскала. Можно сказать, что отрицание некоторого утверждения на языке первичного процесса выражается выхождением за рамки правдоподобия, что в ряде случаев сводится к пародированию того утверждения, которое требуется подвергнуть отрицанию. Ясно, что сам характер такой кодировки, связанный с неопределенностью интерпретации и субъективностью понятия "правдоподобия", способен порождать (и постоянно порождает) проблемы и парадоксы. Всем известно тягостное чувство, которое возникает у нас тогда, когда мы не можем понять, шутит наш собеседник, или говорит серьезно.
Со времен Фрейда хорошо известно, что аналогичные приемы использует язык сновидений. На этом языке малость может изображаться как величина, величина как малость, а отсутствие чего-либо может изображаться его чрезмерным присутствием. Собственно, ничего удивительного тут нет, поскольку для первичного процесса сон ничем не отличается от яви. Сила этой инерции столь велика, что во многих архаических языках сохранились прилагательные, выражающие одновременно два диаметрально противоположных понятия: "высокий-низкий", "легкий-тяжелый" и.т.д. Задача этого совсем не самоочевидного различения ложится на вторичный процесс, т.е. на сознательное эго, которому достижение этой цели дается не без определенных усилий, иногда достаточно серьезных. Бейтсон обращает внимание на то, что во время нормального сна полная погруженность эго в первичный процесс проявляется в виде характерной неспособности к вынесению мета-суждений, т.е. суждений типа "я сплю". Хотя коммуникационные затруднения такого рода повсеместно встречаются и наяву, и сами по себе патологией не являются, по мнению Бейтсона хроническая дисфункция этой тонкой системы интерпретации и является этиологическим ядром шизофрении, которую Бейтсон определяет как неспособность правильно производить классификацию логических типов сообщений (правильно определять коммуникационные мета-маркеры, мета-идентификаторы, коммуникационные модусы, правильно устанавливать коммуникационные "рамки"-фреймы).
Родственной разновидностью феномена "выхождения за рамки" является карикатура. Искусство карикатуры также связано с тонким балансированием на самом краю. Чтобы достичь своей цели, - а цель карикатуры состоит в том, чтобы задеть чувства того, на кого она направлена, - она должна парадоксальным образом одновременно удовлетворять нескольким трудно совместимым требованиям. С одной стороны, она должна быть похожа на того, на кого она направлена. Иначе никто в ней себя не признает и ничего обидного в ней не увидит. С другой стороны она не должна быть похожа. Во-первых, карикатура - это не портрет, во-вторых, главная функция карикатуры - отрицание. Суть "хорошей", т.е. по настоящему меткой и злой карикатуры - это некая острая и точная догадка. Она нагло орет о том, о чем нужно было бы деликатно промолчать. Такая карикатура является разоблачающей экстраполяцией некоторой скрытой или скрываемой тенденции, выраженной невербальными средствами, использующими аналоговый тип кодировки информации, в данном случае - визуальной метафорой. Сообщение, содержащееся в подобной метафоре, может, например, состоять в чем-то вроде того, что "если бы этот нос продолжал и дальше так расти, то это лицо просто развалилось бы". В нашей терминологии, такая карикатура является злорадным изображением системной катастрофы, ожидающей данную систему при дальнейшем развитии присущих ей тенденций.
Рана, наносимая такого рода "пророчеством", становится просто нестерпимой, если догадка является точной и обнажаемые тенденции входят в число параметров, служащих для само-идентификации данной системы. За такую карикатуру в старое время могли вызвать на дуэль. Именно за такого рода жестокую догадливость и поплатился жизнью Лермонтов, издевательства которого Мартынов терпеливо сносил до тех пор, пока Лермонтов не догадался обсмеять его "огромный кинжал". Заметим также, что аналогичная хищная догадливость требуется для конструирования эффективных и безжалостных ловушек, понимаемых в широком смысле слова. Диапазон таких хищных структур может простираться от описанной Бейтсоном в статье "Групповая динамика шизофрении" 3 ловушки для крыс, придуманной Данкеттом, до тонко разыгранной игры, подобной описанной в пьесе Гоголя "Игроки", когда обман Ихарева базировался на использовании его самоидентификационной уверенности в том, что он - самый лучший обманщик. Очевидно, сюда следует отнести также многие "игры", описанные в известной книге Эрика Берна, что свидетельствует о том, что эта "хищная догадливость" совершенно необязательно является сознательной.
Пользуясь случаем, хочется отметить, что явления, к кругу которых следует отнести шутку, пародию, игру, угрозу, блеф, карикатуру, обман, введение в заблуждение, манипулирование, а также "промывание мозгов", "шизофрению" и "сатори", тесно связаны и имеют прямое отношение к мета-мышлению. В качестве неплохого мнемонического приема, описывающего взаимосвязь этих родственных феноменов, можно предложить следующую формулу: "Шизофрения - это карикатура на сатори". Эта формула, несмотря на ее кажущуюся простоту, ставит ряд серьезных системно-теоретических вопросов, обсуждение которых мы отложим до лучшего будущего, поскольку нам определенно пора возвращаться к нашим Царь-Пушкам.
Да простят меня феминистки, но уж как-то так повелось из глубины веков, что архетипы силы и мощи (и государственной мощи в частности) - мечи, скипетры, пушки, баллистические ракеты и.т.д. и.т.п. - носят ярко выраженный фаллический характер. Вряд ли кому придет в голову сомневаться, что пушка средневекового типа, представляющая из себя голую цилиндрическую трубу с кольцевым ободком-утолщением на конце, опирающуюся на два круглых колеса, является самым радикальным фаллическим символом, какой только можно себе представить. Горько и тягостно это говорить, но "Царь-Пушка державная", которая никогда не стреляла, да и вообще стрелять не может, представляет из себя самую унизительную и в то же время самую точную метафору импотенции и бессилия. По отношению к системам такого типа народная мудрость сформулировала исчерпывающую резолюцию: "Велика фигура - да дура". А поскольку архетип мужской фаллической компетентности далеко выходит за рамки простой способности к периодической копулятивной активности, но также имеет прямые церебральные корреляты в сфере рационального мышления, логики и способности к построению осмысленных структур (в частности, социальных), то не приходится удивляться, что в стране с таким "фаллосом" женщины только и мечтают, как бы поскорее выскочить замуж хоть за самого плохонького, но - иностранца. По сути, этот загадочный объект является ничем иным, как точной и злой карикатурой на всю нашу "великую державу".
Однако как такое могло случиться? Вопрос, очевидно, переносится совсем в другой план. Кто бы, когда, и в результате каких обстоятельств ни изготовил этот объект - это его личное дело. Вопрос в другом: кому пришло в голову "назначить" этот сомнительный, если не сказать откровенно карикатурный предмет на столь высокий пост: служить - ни много, ни мало - фаллической метафорой государства? Я думаю, каждому ясно, что техническая ошибка - это одно, а поле смыслов и интерпретаций - совсем другое. Свидетельством какого рода могущества этот объект должен был предположительно стать? О достижении какого рода свидетельствовать? Чувство гордости за что вызывать? Вот здесь-то и кроется настоящая загадка.
Чаадаев в своих усилиях лексическими средствами девятнадцатого века хоть как-то выразить сюрреалистический характер этого объекта, вынужден был прибегнуть к слову "иероглиф". Мы должны признать, что его отсылка к замысловатой китайщине совершенно точна и делает честь его интуиции. Хотя в начале прошлого века в России о Китае было известно очень мало, под словом "иероглиф" Чаадаев, надо полагать, имеет в виду то, что по-китайски называется "гун-ань", а на Западе сравнительно недавно в результате работ Судзуки и Уотса стало известно в японской транскрипции как "го-ан" или "коан". Термин "гун-ань" относится к учебному приему медитативной школы Чань, который состоит в постановке перед соискателем абсурдной, бессмысленной проблемы-загадки, - имеющей иногда вербальный, иногда ситуативный характер, - которую безоговорочно требуется "решить". Предлагаемые соискателем варианты "решений" раз за разом отвергаются, а психологическое давление неумолимо нарастает, доводя некоторых до грани настоящего психического расстройства. Этот категорический императив имеет своей целью ни много ни мало как "уничтожение обыденного ума".
Известный китаист Б.Виноградский предлагает в качестве возможного перевода термина "гун-ань" такие варианты как "теоретический вопрос" или "фундаментальный вопрос". Я, увы, не владею китайским языком, но у меня есть ощущение, что весьма релевантным переводом был бы выдержанный в бейтсонианском духе "эпистемологический вопрос", т.е. проблемный вопрос, обращенный не к "уму", а к самим основам мышления - его эпистемологическим предпосылкам, лежащим за пределами и вне досягаемости ума. В духе популярной в наше время компьютерной метафоры можно предположить, что "гун-ань" или "коан" - это проблема, поставленная не на уровне прикладных программ, а на уровне операционной системы. На последнем соображении я, впрочем, совершенно не настаиваю.
На первый взгляд все это может показаться просто каким-то азиатским сумасшествием, однако нужно иметь в виду, что в этой древней и глубокой традиции именно "обыденный ум" с присущими ему ограниченностью и неэффективностью считается главным источником всех человеческих проблем и затруднений. Поэтому избавление от этого вредителя рассматривается как огромное благо для человека и переживается как "освобождение" и "просветление". С нашей точки зрения речь идет, возможно, о реструктуризации и оптимизации мыслительного процесса в целом, о дезинтеграции старых мыслительных алгоритмов - для того чтобы освободить место для чего-то значительно лучшего. На эту тему написано уже немало серьезных работ, освещающих ее в диапазоне от энцефаллографических исследований до формальных аналогий с парадоксами теории множеств и теоремой Гёделя. Релевантность этих вещей сомнений не вызывает. Бертран Рассел, сумевший успешно преодолеть ряд казавшихся совершенно безнадежными парадоксов математической логики, указывал на то, какое благотворное влияние на его мышление оказало знакомство с философией Дальнего Востока. В том же духе высказывался и Норберт Винер, который, кстати, провел в Китае целый 1935-й год в качестве профессора математики Пекинского Университета. Именно там к Винеру пришло осознание принципиальной важности концепции обратной связи 4 . Надо сказать, что древняя цивилизация Китая обладала весьма глубоким пониманием системных вопросов. Многие феномены, попавшие в поле внимания западной науки лишь сравнительно недавно, с созданием кибернетики (такие как, например, циклические причинно-следственные цепи и их свойства), были изучены и классифицированы древнекитайскими мыслителями тысячелетия назад. Вообще хочется надеяться, что аппарат кибернетики и теории систем послужит тем ключом, благодаря которому западный ум сможет получить доступ к тысячелетним наработкам китайского ума, интересовавшегося в первую очередь реальным протеканием жизненных процессов, характеризующихся существенной нелинейностью, сингулярностью, гистерезисом, резкими обращениями и циклическим характером взаимных трансформаций структур.
Не могу отказать себе в удовольствии привести рассказ Джуан Цзы о некотором императоре, которому его мудрецы-советники изготовили "напоминатель", представляющий из себя кубок, который стоял устойчиво, пока был полон наполовину, и тут же опрокидывался, как только вина становилось больше, чем нужно. На поверхностном уровне это "напоминание" состоит в том, что пить нужно в меру, но это, конечно, мелочи. Эта глубокая и содержательная системная метафора доводит до нашего сознания, что улучшение ситуации, связанное с односторонним наращиванием некоторого параметра, происходит до определенного предела, после которого становится губительным. Она также указывает, что "пустота" (Инь) является ничуть не менее ценным системным ресурсом, чем "полнота" (Янь), и что "нехватка пустоты" может привести к самым тяжелым последствиям вплоть до гибели системы (кстати, на последнее соображение должны обратить особое внимание господа женоненавистники).
Оставим на время таинственный Китай ради мест отнюдь не менее таинственных. Замечательный русский писатель и публицист Н.С. Лесков (1831-1895) прекрасно знал русскую жизнь, ясно видел ее и как видел, так и описывал, что сделало его в равной степени persona non grata как среди "славянофилов", так и среди "западников". Ниже приводится отрывок из его статьи "Сим воспрещается..." 5 , опубликованной в 1869 году, и посвященной, кстати сказать, вечной теме русской жизни - бредовому и вообще не поддающемуся исполнению характеру российских "законов". Этот отрывок представляет, с нашей точки зрения, двоякую ценность: во-первых, он содержит проницательное наблюдение, имеющее прямое отношение к теме нашего исследования, а во-вторых показывает, что эта тема ни в какой степени не является новостью, и что как сейчас, так и раньше, эти вещи может видеть любой, кто только этого хочет. Здесь мы несколько предваряем дальнейшие выводы, однако с нашей точки зрения проблема состоит не в том, чтобы это увидеть, а в том, что нужно над собой сделать, чтобы ухитриться этого не видеть. Итак, слово Лескову:
Вскоре после крымской войны в Петербург приехал один известный английский инженер Б-лей. Как человек любознательный, он купил себе указатель и бегал с ним повсюду, все сравнивая с описанием и делая обо всем свои заметки. Таким образом, обходя известный "мраморный дворец", он заметил, что в строении этого дворца гораздо больше участвует гранит, чем мрамор. Это его смутило. Англичанин заподозрил, что в его гиде непременно опечатка, что дворец, вероятно, называется "гранитный", а не "мраморный". Он рассердился, переменил гид, но и в другом опять стоит дворец "мраморный". Турист окончательно впал в недоумение; он обращался и к книгам, и к людям за разъяснением затрудняющего его противоречия, и нигде не находил разъяснения.
- Почему же вы не называете этого дворца гранитным? - спросил он наконец одного администратора, а администратор, которому англичанин надоел своими докуками, отвечал ему:
- Нельзя этого.
- Но почему же нельзя? - добивался англичанин.
- А потому, что это уже так называется,- сказал ему, чтобы отвязаться, администратор.
Англичанин не успокоился.
Но вот проходит еще неделя, и вдруг в конце апреля на Марсовом поле собираются войска.
- Что это такое?- спрашивает англичанин.
Ему отвечают, что это, мол, у нас майский парад.
Тот опять взбеленился.
- Как,- говорит,- майский парад, когда у вас теперь апрель?
- Да уж так,- отвечают,- майский это называется.
- Но почему же он не называется апрельским?
- А так, - не называется.
Англичанин опять за справками к знакомому администратору.
- Зачем, говорит, вы этот парад зовете майским, а не апрельским?
- Так следует, - ответил ему администратор.
Англичанин ушел и записал в своем гиде: "Мраморный дворец называется потому, что он из гранита, а майский парад потому, что он бывает в апреле".
Но успокоиться этим бедный Джон Буль тоже не мог и обратился к одному своему обрусевшему соотечественнику:
- Сэр, скажите мне ради Бога, отчего они не хотят объяснить мне, почему у них гранитный дворец называется мраморным, а апрельский парад - майским? Успокойте меня! Мой мозг горит от того, что я не добьюсь разгадки!
Обрусевший англичанин понял своего земляка, огляделся по сторонам, убедился, что их никто не слышит, и прошептал, склонясь к уху своего беспокойного соотечественника:
- Видите ли, сэр, в России объяснять - запрещено!
- Сэр, - вскричал потрясенный инженер, - не могу выразить, сколь велика моя признательность! Наконец-то, наконец тут есть логика!
Хочется еще раз помянуть добрым словом Николая Семеновича Лескова и воздать должное его точному пониманию ситуации: ведь обрусевший англичанин не случайно сперва огляделся, а затем шептал на ухо - ведь если "объяснять - запрещено", то запрещено также и объяснять, что объяснять запрещено. Кроме того, данное запрещение естественным образом порождает несколько связанных (комплементарных) запрещений:
a) раз "объяснять - запрещено", то также запрещено понимать, что некоторые странные вещи, вообще говоря, требуют объяснения;
b) запрещено не только объяснять, но также выслушивать и понимать объяснения в том случае, если некто вдруг предпримет подобную попытку. В противном случае "понимающий" становится соучастником преступления. Как видно, понятие "мыслепреступления" было известно Лескову задолго до Орвелла.
Все, что в настоящее время известно из психологии и психиатрии о формировании защитных реакций, подтверждает, что прямые, целенаправленные попытки совершать запрещенные объяснения, намеревающиеся достичь запрещенного понимания явлений, которые вообще запрещены к восприятию, должны наталкиваться на невероятно сильный аффект. Бейтсон обозначает сложный клубок этих запретов как "мета-табу".
Невероятная сила этих совершенно реальных табу проявилась в реакции на "Философические письма" Чаадаева, которая ошеломила не только его самого, но даже правительство. Эта реакция была низовой, спонтанной и искренней, и совершенно не походила на советские казенные митинги против "литературного власовца". По свидетельству современников, представители всех направлений и сословий, от крепостных до аристократов, "слились в едином вопле ненависти и проклятия Чаадаеву". Студенты Московского Университета (sic!) явились к его (университета) попечителю, а заодно и председателю московского цензурного комитета графу Строганову с просьбой разрешить им линчевать Чаадаева. Показательно, что само это "ходатайство" носит все тот же циклически-парадоксальный характер, поскольку самосуд является у государства узурпацией одного из самых высоко им ценимых прав - права творить суд и расправу. Обращаться к государству с просьбой разрешить узурпировать права государства - такое возможно только в России. Важно понять, что всеобщая ярость была вызвана отнюдь не тем, как Чаадаев трактовал те или иные аспекты русской культурно-исторической ситуации, - вряд ли многие из "негодовавших" вообще когда-либо держали в руках журнал "Телескоп" - а тем, что он осмелился заговорить о вещах, которых вообще нет. Нечто аналогичное случилось с Грибоедовым, который был растерзан мусульманскими фанатиками не за то, что он сделал что-то не так, а за то, что он оказался там, где его вообще быть не должно. Поэтому объявление Чаадаева сумасшедшим было довольно остроумным ходом, поскольку сразу сняло напряжение, вызванное нарушением мета-табу. Раз Чаадаев сумасшедший - того, о чем он говорит, действительно нет.
Понятно, что зона такого интенсивного запрета и такого высокого уровня психической опасности должна быть как-то обозначена, объективирована. Вот вам задачка: как-то обозначить то, чего нет, причем не просто "нет", а нет ни в коем случае. Кстати, не нужно думать, что такие задачи неразрешимы. Пример вполне успешного разрешения задачи такого рода нам показывают некоторые параноидальные шизофреники, которые пребывают в уверенности, что "их нет". Для них характерно постоянное стремление к причинению самим себе увечий и физической боли, которая выполняет вполне понятную системную функцию - служить напоминанием и обозначением того, кого же именно "нет". Выше мы уже встречались с одним примером метафорического "напоминателя" - с кубком китайского императора. Но есть и другие.
"Кубок-напоминатель" китайского императора не носил остропарадоксального характера и должен был служить постоянным напоминанием всего лишь о том, чего ни в коем случае нельзя забывать. Парадоксальная же функция Царь-Пушки, которую можно определить как "инверсный напоминатель", должна, по нашему мнению, состоять в том, чтобы служить постоянным напоминанием о том, о чем ни в коем случае нельзя помнить, о чем ни в коем случае нельзя думать, чего ни в коем случае нельзя понимать и что следует забыть раз и навсегда. Можно сказать, что Царь-Пушка - это материализованное мета-табу. Выразимся безо всяких околичностей: великий государственный смысл этого бессмысленного объекта состоит в том, что он является материализацией запрета на понимание бессмысленного характера русского государства.
Как видно, уже в XVI веке потребность в таком запрете ощущалась очень остро. Не менее остро, как видно, продолжала она стоять и в XIX веке, когда Тютчев осчастливил страну своим знаменитым четверостишием:
Умом Россию не понять
Аршином общим не измерить
В ней есть особенная стать
В Россию можно только верить.
Лично мне в этом шедевре лукавого двоемыслия, которое можно было бы назвать вполне орвелловским, не будь этот шедевр написан за сто лет до всяких орвеллов, больше всего нравится сочетание "можно только". Оно выскакивает в самый последний момент буквально как чертик из коробочки. Во-первых, что значит "можно"? Это слово в русском языке имеет, как известно, два значения: 1) "принципиально возможно"; 2) "разрешается". Приведем для иллюстрации два вопроса:
1) Можно ли поднять самого себя за шнурки ботинок?
2) Можно мне войти?
Видно, что в первом случае вопрос касается принципиальной возможности, во втором - разрешения. Какое же из этих значений имеет в виду Тютчев? Даже если предположить, что первое, мы останавливается в недоумении перед "только". Ведь если она действительно "есть", эта "особенная стать" - почему же тогда "только верить"? "Вера", разумеется, не исключается, однако почему же "особенную стать" нельзя также увидеть, узнать и назвать, раз она "есть"? Какой от этого ущерб вере? Откуда такая чрезмерность требований, доходящая до неслыханного призыва к отказу от своей принадлежности к виду Homo Sapiens? Просто коллекционный, хрестоматийный пример фрейдовской оговорки-проговорки. Это "только", в сущности опровергающее все предыдущие строчки, и выдает истинную мысль Тютчева, которую можно изложить примерно таким белым стихом:
У России есть "особенная стать";
Однако она такова,
Что лучше нам не пробовать "понимать
умом"
В чем же именно она состоит;
Потому что это может получиться
И нас за это строго накажут
Нужно сказать, что я вполне согласен с Тютчевым в том отношении, что "особенная стать" у России есть, однако считаю его мракобесные запугивания неприемлемыми. Конечно, верить или не верить в существование вещей типа "платоновских идей" - дело личного вкуса каждого, однако сочетание
a) упорно циркулирующих слухов о существовании чего-то в этом роде;
b) огромного количества табу, недомолвок, умолчаний, а то и просто откровенной чертовщины, окружающих эту тему,
является лично для меня достаточно убедительным свидетельством существования некоторой реальности. Скажу больше: часто высказываемые мнения о том, что никакой "русской особости" якобы вообще не существует, я считаю проявлением действия того же табу. Скептикам хочу напомнить, что упорные слухи о существовании гаитянских зомби, которые многие "умники" квалифицировали как дикие суеверия невежественных туземцев, в наши дни полностью подтвердились и привели к открытию неведомого вещества - тетродотоксина. Есть многое на свете, друг Горацио... Тем, кого этот поворот сюжета заинтересовал, советую почитать прекрасную статью В.Пелевина 6 .
Честно говоря, я вообще не понимаю, в чем тут можно сомневаться: "русская особость" настолько бьет в глаза, настолько лезет изо всех щелей, что не видеть ее может только тот, кто видеть не способен, или еще тот, кому видеть запрещено. Я вот тут недавно прочел в газете, что оказывается добыча золота "приносит России колоссальные убытки". Какие вам еще нужны свидетельства существования "русской особости"?
Из всего вышесказанного создается впечатление, что сам по себе абсурд этически нейтрален, т.е. может использоваться и как средство достижения помрачения, и как средство достижения просветления. Важен не столько сам абсурд, сколько мета-установка по отношению к абсурду. В школах просветления абсурд рассматривается как локус приложения экстремальных усилий, причем вообще всех имеющихся в распоряжении, а не только умственных. Экстремальные умственные усилия необходимы, но не достаточны, поскольку речь идет о трансценденции самого ума. Как гласит дзенское изречение: "Над своим коаном нужно работать, как комар, пытающийся прогрызть железный брус".
В "школах помрачения", которые Бейтсон называет "шизофреногенными семьями"3, абсурд, напротив, обволакивается плотным слоем мета-табу, интенсивность которого может стать просто ужасающей. Любой, кто попробует вдуматься в смысл некоторых странных вещей, должен немедленно ощутить себя в состоянии совершения орвелловского "мыслепреступления". В сущности, речь идет о дрессировке, целью которой является создание мощного динамического стереотипа, при котором попытки целенаправленно мыслить активизируют сильный реактивный страх. Вместе с тем нельзя не отметить, что у "школ просветления" и "школ помрачения" есть нечто общее. Это общее состоит в усилиях по выведению из строя "обыденного ума", хотя и по совершенно различным причинам: для первых "обыденного ума" слишком мало, для вторых - слишком много. Тем не менее нечто общее определенно есть, а формула этой общности уже приводилась выше - "Шизофрения - это карикатура на сатори".
И вот здесь нас ожидает настоящий сюрприз! Поразительное открытие состоит в том, что наша Царь-Пушка-таки стреляет, да еще как! Только стреляет она отнюдь не огромными чугунными шарами-бомбами, а зарядами неведомого загадочного поля, разрушающего тонкие структуры сознания, которые обеспечивают нашу способность совершать трудноопределимую и совершенно несамоочевидную дифференциацию фреймов, модусов, мета-маркеров и.т.д. и.т.п. - т.е. всего того, что дает нам возможность хотя бы иногда производить различение сна от яви; галлюцинаций - от физической реальности; желаемого - от действительного; шутки, иносказания, намека, метафоры - от прямого буквального понимания; осмысленного - от бредового; или, наконец, виртуального - от не-виртуального. И стреляет она отнюдь не по врагам, а прямой наводкой по нашим собственным мозгам. Я думаю, что это и есть то самое "психотронное оружие", про которое ходит так много темных слухов.
Здесь сам собой напрашивается вопрос: "Хорошо, пусть эти странные коанообразные объекты действительно не самым лучшим образом влияют на сознание. Однако неужели можно допустить мысль, что появление подобных объектов не является результатом ошибки, промаха, несчастного стечения обстоятельств, а происходит намеренно?" Отложим этот вопрос на некоторое время, и поинтересуемся другой, не менее интересной темой, к тому же имеющей прямое касательство до каждого из нас: "А что бывает с теми, в кого этот заряд попадает? Как они себя после этого чувствуют?" Тут я хочу снова предоставить слово приглашенному автору. На этот раз у нас в гостях Сергей Михалков, советский классик, автор целых двух гимнов Советского Союза, а также целых двух известнейших кинорежиссеров. Так что к его словам стоит прислушаться. Итак:
ХИЖИНА ДЯДИ ТОМА
На сцене шел аукцион. / Детей с отцами разлучали.
И звон оков, и плач, и стон / Со всех сторон в толпе
звучали
Плантатор лезет негру в рот - / Он пересчитывает зубы.
Так покупают только скот, / Его ощупывая грубо.
Кто больше? Продан! Чей черед? / Эй, черный! Встать! Ты
здесь не дома!
Шатаясь, Том шагнул вперед. / Друзья! Купите дядю Тома!
А ну, за этого раба / Кто больше долларов предложит?
Том! В чьих руках твоя судьба? / Кто заплатить за выкуп
сможет?
Кто больше? Больше денег нет! / Кто больше? Вот еще
монету!
Кто больше? Вот еще браслет! / Еще возьмите брошку эту!
Кто купит негра? Кто богат? / Плантатор набивает цену,
И гневно зрители глядят / Из темноты на эту сцену.
Кто больше? Раз! Кто больше? Два! / И вдруг из
зрительного зала,
Шепча какие-то слова, / На сцену девочка вбежала.
Все расступились перед ней. / Чуть не упал актер со стула,
Когда девчушка пять рублей / Ему, волнуясь протянула.
Она молчала и ждала, / И это та была минута,
Когда в порыве против Зла / Добро сильнее, чем валюта!
И воцарилась тишина, / Согретая дыханьем зала.
И вся Советская страна / За этой девочкой стояла...
М-да, здесь нужно перевести дыхание. Мне кто-то когда-то рассказывал (может, моя пионервожатая?), что этот случай Михалков не выдумал, а взял из жизни. Я не вижу никаких причин в этом сомневаться. Нет никаких сомнений, что вещи такого рода происходили и будут происходить. Всегда были и всегда будут люди, которым восприятие и классификация фреймов дается с большим трудом, чем остальным, а иногда не удается вообще. От чего это зависит - сказать трудно; по всей видимости, от уровня общей культуры, интеллекта, способности к самоконтролю, рефлексии, общей цивилизованности. Также ясно, что все эти условия - необходимые, но ни в коей мере не достаточны.
Известен забавный эпизод из истории установления Британского владычества на Ближнем Востоке времен легендарного Лоуренса Аравийского, когда для подписания большого мирного договора прибыли из пустынь (в Порт-Суэц?) многочисленные арабские шейхи. Так случилось, что в это же время там проездом находилась известная оперная труппа. Британской администрации удалось уговорить артистов ради торжественного случая дать для высоких гостей оперу Верди "Отелло" в импровизированном исполнении. Однако прослушать леденящую кровь арию "Ты перед сном молилась, Дездемона..?" так и не удалось, поскольку в середине спектакля шейхи, приведенные в крайнее негодование гнусными проделками Яго, открыли по нему стрельбу из кремневых пистолетов. Тому еле-еле удалось спастись. Так что хорошо еще, что советские школьники не были вооружены.
Кстати, мне стихотворение Сергея Михалкова нравится. Написано складно, бойко, язык нигде не спотыкается, а строчка "шепча какие-то слова" придает всей картине прямо-таки клинически достоверный характер. У меня даже такое чувство, что среди негодующих советских школьников я различаю маленького Витю Черномырдина, который тогда на сцену выскочить не успел, но зато потом, когда вырос большой и по праву занял пост премьер-министра Российского правительства, то прямо с трибуны парламента строго отчитал Леню Голубкова, потребовал от него "прекратить морочить людей", да еще и пригрозил ему тюрьмой, если тот ослушается.
Таким образом неважно, был такой случай или нет. Важно, что такой случай вполне мог бы быть. Однако Сергей Михалков - это вам не собиратель анекдотов или жанровых сцен. Михалков был лицом вполне официальным, что называется "рупором", и все выходящее из-под его пера автоматически приобретало статус государственно и идеологически санкционированного образца и примера для подражания. Попробуем понять, в чем же заключается государственно-полезное назидание этого стихотворения. В чем, как говорил Гоголь, состоит тут "польза для Отечества"? В том, что нужно негодовать против безобразий? Однако героиня именно тем и хороша, что решительно отказывается ограничиваться простым сидячим негодованием и совершает яркий и острый поступок-знак. Судя по скупым, но точным деталям - девочка сначала что-то бормотала, затем окаменела в неподвижности - она находилась в трансе, что неудивительно, учитывая совершенно трансцендентный характер ее акта. Но что же здесь является предметом высокой оценки со стороны Михалкова? Способность легко впадать в транс под влиянием сильного аффекта? Такие вещи действительно высоко ценятся в шаманизме и вуду, но я первый раз слышу, чтобы они официально одобрялись в Советском Союзе.
Существует древнее как мир направление мысли, которое утверждает, что действие, совершенное над символом или моделью некоторого объекта, таинственным образом воздействует и на сам объект. Это направление мысли известно как "симпатическая магия". Например, согласно этой теории, иголки, воткнутые в куклу, изображающую некоего человека, должны причинить вред самому этому человеку. Вполне в духе этой теории будет предположить, что неразбериха, внесенная в театральную постановку, изображающую угнетение негров, должна каким-то образом расстроить планы угнетателей в реальной жизни.
Не означает ли тогда это стихотворение, что Сергей Михалков призывает советских школьников к решительному использованию магии и колдовства для поддержки справедливой борьбы негров? "Вуду всех стран - соединяйся"? Но что тогда означают загадочные слова Михалкова о том, что за этой девочкой "стояла вся Советская страна"? У нас что, вся страна колдует? Нужно признаться, что как я ни ломал голову, так и не смог придумать, как можно было бы в отродоксально-советских терминах обосновать государственную полезность происшедшего. Или это опять коан?! Не слишком ли много коанов? Такое впечатление, что мы жили не в Стране Советов, как это утверждалось, а в Стране Коанов. Или коан - это тоже своего рода совет? Право, от всего этого голова идет кругом... Попробуем подойти к проблеме с другого конца. Попробуем поискать, нет ли других примеров, когда люди оказываются в ситуации объективных или субъективных затруднений с определением своего модуса. Быстро выясняется, что такие примеры есть, и их немало.
Достаточно хорошо известным примером такого рода смешения модусов реальности служат бои гладиаторов в древнем Риме. Эти бои носили в значительной степени постановочный характер, перед боями гладиаторов особым образом одевали и гримировали, и они должны были умирать в вычурных театральных позах. Хорошо исполненная смерть могла сорвать овации, которых "исполнитель", увы, уже не мог слышать. При всем отталкивающем характере этого зрелища не нужно забывать, что гладиаторами становились военнопленные, захваченные на поле боя, каждый из которых, возможно, отправил на тот свет не одного римского солдата. Т.е. они были врагами Рима, с которыми обращались в полном соответствии с известным латинским изречением "Vae victis!" - "Горе побежденным!". В данном случае горестность судьбы побежденных состояла в том, что они не просто обрекались на страдания и смерть, но их страдания и смерть должны были носить дурацкий, шутовской характер. Каким бы жестоким это зрелище ни казалось, нужно признать, что фрейм в целом был по-латински ясным и недвусмысленным, - публике было ясно, что перед ними побежденные враги, с которыми обращаются именно как с побежденными врагами, которые должны, во-первых, страдать, а во-вторых еще больше страдать из-за недостойного характера своих страданий. Тем самым садистическая двусмысленность ситуации, порождаемая смешением модусов реальности, что достигалось внесением в убийства элементов театрализации и буффонады, служила вполне осознанным средством усиления мстительного торжества победителей.
Хотя наш царь Иоанн IV (Грозный) также был большим специалистом по части покривляться и повалять дурака в качестве увертюры к кровавой расправе, по-настоящему революционный, принципиальный шаг вперед на пути использования подобных театрализаций сделал Гений Всех Времен, Отец Всех Народов, а также лучший друг всех людей и животных Иосиф Виссарионович Сталин (1879-1953), лично руководивший постановкой знаменитых "троцкистских" процессов-спектаклей тридцатых годов. Эти неслыханные и беспрецедентные шоу настолько выходят за все мыслимые и немыслимые рамки, что по праву заслуживают называться Царь-Процессами. Великая режиссерская находка товарища Сталина состояла в том, что в этих спектаклях каждый из фигурантов сыграл персонально самого себя, а точнее - безобразную карикатуру на самого себя. Радикально ломая все привычные каноны жанра публичного судебного разбирательства, беспокойный гений товарища Сталина заставил актеров освоить небывалые, поистине революционные формы. Вместо того чтобы пытаться себя выгородить (как это бывало на судилищах испокон веков), исполнители наперебой, наперегонки изобличали самих себя, клеймили самих себя позором, поносили самих себя последними словами, подобно лупцующим самих себя клоунам. Хотя наперед было известно, что всех их ждет верная смерть, некоторые обращались к суду с "просьбой" ни в коем случае не проявлять к ним снисхождения, а обязательно расстрелять.
Совершенно ошарашенная мировая пресса выдвигала гипотезы о применении ядов, наркотиков и гипноза. Хотя, по всей видимости, ничего подобного там не применялось, сам характер этих предположений - наркотики, гипноз - важен для нас потому, что указывает на царившую на этих шоу инфернальную атмосферу измененного сознания, какую-то совершенно кастанедовскую галлюцинаторную "отдельную реальность", явственное присутствие которой не смог не отметить даже такой недобросовестный свидетель, как Лион Фейхтвангер, поставивший перед собой задачу любой ценой оправдать Сталина и готовый ради этого на самые абсурдные утверждения 7 .
Чтобы несколько смягчить инфернальную жуть последнего сюжета, упомянем сюжет скорее по-совковому идиотский, чем страшный. Недавно по телевидению был показан сюжет, в котором рассказывалось, как в последние годы существования "братской" ГДР тамошняя госбезопасность Штази, численность которой к этому моменту в 15 (пятнадцать!) раз превышала численность гитлеровского гестапо, занималась тем, что тайно проникала в квартиры "неблагонадежных" граждан и выкрадывала различные вещи, например, полотенца, а через некоторое время подбрасывала их обратно. Таким образом доблестные немецкие чекисты планировали довести своих подопечных до психического расстройства. Интересно, читали ли они про описанные Бейтсоном эксперименты по искусственному вызыванию шизофрении у собак?2
При всем идиотизме последнего сюжета он содержит важное свидетельство, находящееся в полном согласии с тем, что говорилось выше. Это свидетельство состоит в том, что стремление воздействовать на мета-функцию сознания, подавлять ее или манипулировать ею, всегда в той или иной степени является актом агрессии, которая в отдельных патологических случаях может доходить до крайнего садизма. На простом русском языке это называется "делать из людей дураков". Не является исключением из этого правила даже такой глубоко почтенный и позитивный вид деятельности, как театр. Я не думаю, что выдам такую уж страшную тайну, если скажу, что происшествия, подобные описанному Михалковым, весьма льстят самолюбию актеров. На профессиональном жаргоне актеров это называется "расколоть публику". Совершенно не случайно, что этот же эксплицитно агрессивный глагол используется следователями и дознавателями по отношению к объектам их усилий.
Господи, ну и примерчики! Смертники-гладиаторы, "троцкисты", Штази! А ведь там - маленькая девочка-пионерка, еще совсем ребенок! Конечно, такой случай вполне мог произойти, однако что же здесь "воспевать"? Ведь эта девочка - больная, в старой России таких называли "скорбная умом". А Михалков - воспел. Что же он воспел? Болезнь? В чем же причина такой жестокости Михалкова к этой девочке, за что он так надглумился над ее ослабленной и неполноценной мета-функцией? Ведь эта тонкая и трудноуловимая функция является, возможно, самым ценным из всего, чем мы обладаем, поскольку является органом восприятия СМЫСЛА. Лишившись ее, мы лишаемся всего. "Не дай мне Бог сойти с ума", - писал Пушкин.
Здесь не место для обсуждения морального облика Сергея Михалкова. Ясно, что он служил тому, чему он служил и делал это, к сожалению, не без таланта. Одним из талантов, требующихся для такого обслуживания, является угадывание социального заказа еще до того, как он сформулирован, и даже более - когда его никоим образом нельзя сформулировать. Есть вещи, которые не произносятся, а кто этого не понимает - никогда не залетит так высоко. Сам факт существования этого поразительного стихотворения говорит о том, что Михалкову не откажешь в тонком чутье, и что он совершенно правильно уловил этот традиционный молчаливый заказ русского государства - заказ на мета-слабоумие для своих подданных.
Выше был сформулирован вопрос, который тогда остался без ответа: "Неужели можно допустить мысль, что появление подобных объектов не является результатом ошибки, промаха, несчастного стечения обстоятельств, а происходит намеренно?" Вопрос хороший. Спросим: а можно ли предположить, что Сергей Михалков написал свое стихотворение по ошибке? В результате несчастного случая? В бреду? В припадке галлюцинаций? Как-то все это малоправдоподобно. Скорее всего, он сделал это с холодной головой, прекрасно понимая, что он делает, и прекрасно ощущая (как минимум) заказ какого рода он выполняет. Конечно, здесь ничего невозможно утверждать, однако почему же мы должны непременно отказывать знаменитому литейному мастеру XVI века Андрею Чохову в подобной же тонкой сообразительности? В конце концов все мы люди, и каждому хочется устроиться в этой жизни получше.
Так что же все-таки такое "виртуальная реальность"? Изучив несколько словарей, как компьютерных, так и общего плана, я пришел к выводу, что прилагательное "virtual" в современном контексте применяется, как правило, в одном из двух смыслов:
1) эквивалентный в функциональном смысле, хотя и не эквивалентный в смысле физической или иной реализации;
2) кажущийся не тем, чем является.
Если попытаться дать предельно краткое резюме данной статьи, то его можно представить в виде следующих двух тезисов:
1) явление виртуальной реальности, если отойти от узко-компьютерного понимания этого термина, известно человечеству столько, сколько оно существует. Одним из самых известных феноменов такого рода является театр, который, как известно, генетически восходит к первобытным магическим ритуалам.
2) близкое знакомство с виртуальной реальностью далеко не всегда имеет характер веселого развлечения. Часто бывает так, что выйти из виртуальной реальности гораздо труднее, чем в нее попасть.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Голос, исполняющий партию Людмилы Зыкиной, зачитывает соответствующие места из Краткого путеводителя по Кремлю, Московский Рабочий, 1970. Голос, исполняющий арию инженера-вредителя, излагает мнение автора этих строк.
2 G.Bateson. Logical Categories of Learning and Communication, from Steps to an Ecology of Mind: collected essays in anthropology, psychiatry, evolution, and epistemology. San Francisco, Chandler Pub. Co.,1972. Готовится к изданию перевод.
3 G.Bateson. Group Dinamics of Schizophrenia, from Steps to an Ecology of Mind: collected essays in anthropology, psychiatry, evolution, and epistemology. San Francisco, Chandler Pub. Co.,1972. Готовится к изданию перевод.
4 Норберт Винер. Я - математик, М.,"Наука", 1967.
5 Н.С. Лесков. Честное слово. М., Советская Россия, 1988.
6 Виктор Пелевин. Зомбификация.
Этой статьи, к сожалению, почему-то нет ни в одном из известных мне изданий Пелевина, однако ее можно найти на многих русских серверах Internet или московских BBS, например GnosisOccultus BBS: тел. 916-40-42, 2230-0730, Sysop Alex Kozlov.
7 Лион Фейхтвангер. Москва 1937. М., Художественная литература, 1937.